Правила, запреты и детская агрессивность

Как понимается симптоматика детской агрес­сивности? В случае так называемых трудновоспитуемых детей непросто определить, когда це­лесообразно прибегать к административным мерам, когда же следует подумать о необходимости внесения некоторых изменений в сами институциональные рамки. Это своего рода иллюстрации, показывающие, как на основе изменения воспитательных взглядов меняется отношение к одному и тому же явлению. Все дело именно в позициях. Это они помогают находить наилучшие решения. Перед нами две матери; одна, может быть, по науке от бабушек, считает важ­ным соблюдение определенных интервалов в кормлении; другая же просто приспосабливается к потребностям младенца. Точно соблюсти интервалы не всегда возможно. А что делать, если ребенок плачет, не желая дожидаться, по­ка стрелка часов окажется в нужном положении? Здесь вряд ли поможет «рецепт» надо, мол, делать так или наоборот. Важно понять, какие чувства скрываются за этими двумя такими разными взглядами, и только тогда можно ре­шить, какой из этих методов лучше. Пример из учительской деятельности. Физик считает важным работать точно по заданной программе, в то время как биолог желает привить детям любовь к своему предмету. Тогда у них возникают проблемы. Физику не удается по-настоящему мотивировать учеников, а биолог то и дело отстает с программой. В результате он тоже вынужден оказывать давление, потому что институциональные рамки не позволяют ему идеально выполнить поставленные задачи. Однако нельзя забывать, что ученики в этом случае с гораздо большим удовольствием учат биологию, чем физику.

Нас, конечно, интересует детский сад. Есть ли здесь свои специфические проблемы? Принци­пиально детям в этом возрасте нужна, прежде всего, помощь, а не выучка. Поэтому в детском саду следовало бы побольше внимания уделять игре, ритуалам, символам. Многие воспитатели уверены, что детский сад - это самое лучшее место пребывания для ребенка. Ведь здесь ему прививают полезные навыки; ребенок учится приспосабливаться к социальной жизни. И если трехлетний малыш вдруг не желает посещать детский сад, воспитательница считает: «Винова­та в этом, конечно, мать! Ведь у меня он получает все, что ему нужно. Поэтому со мной у него не может быть никаких проблем». Тогда недоволь­ство или непослушание ребенка она воспринимает исключительно как выпад против нее лично или как свидетельство собственной неудачи. К чему это ведет? Нетрудно догадаться, ведь ни один из нас не в состоянии испытывать симпатию к виновникам наших неудач. Они всего лишь выдают аффективные чувства, и с ними следует обращаться не как с причиной страдания, а как с информацией об этом страдании. Не всегда можно сразу понять, что именно скрывается за тем или иным симптомом. Это сигнал тревоги, значит, и реагировать я буду соответственно. Здесь речь о принципиальной позиции, а не о работе с отдельными случаями. Что если сказать ребенку: ты, мол, не должен злиться и т.д.? Это вполне нормально: дети порой впадают в ярость, и за ними следует признать это принципиальное право. Конечно, это не значит, что надо позво­лять ребенку драться или портить вещи; здесь у нас нет выбора, агрессивные действия мы обязаны предотвратить.

Вопрос в другом, а именно: как, с какими чувствами встречаем мы детскую агрессивность? То ли мы хватаемся за голову («О Боже, что мне делать?!»), то ли просто регистрируем: «Так, у ребенка проблемы, в настоя­щий момент с ним что-то происходит. Чем мы можем помочь?». Конечно, прежде всего, следу­ет принять меры, чтобы он не нанес вреда другим и себе, а, кроме того, защитить себя от воз­можного чувства вины как следствия проблема­тичных действий. Позволить детям агрессивные действия мы не можем, но помешать возникновению агрессивности - это, не в наших силах. Она является сама, и тогда мы должны думать о том, как взять ее под контроль. Ребенку, переживающему в настоящий момент приступ ярости, необходима помощь, это не просто, да еще в группе из 30 человек с одной единственной воспитательницей!

Ребенок, обуреваемый приступом ярости, в такой момент не видит иного выхода, кроме как дать обидчику по голове. Ведь в его распоряжении не так уж много средств для выражения чувств, да еще таких сильных; он не способен сцепить зубы или вербализировать свое отношение к ситуации. Когда мы говорим: «Максим, мы договорились, что ты не будешь бить Наташу по голове», - в наших глазах это должно, собственно, выглядеть примерно следующим образом: «Правило не драться, несомненно, очень хорошее и правильное правило; и я, как воспитательница, устанавливающая такие хорошие правила и следящая за тем, чтобы они выполнялись, тоже хорошая; а вот ты, Максим, нарушаешь правила, и поэтому ты плохой»

В глазах Максима все выглядит совсем иначе, он, скорее всего, думает так: «Я, Максим, бедный и хороший, а Наташа, которой я справедливо дал по голове, плохая, потому что она снова отняла у меня кубики, и воспитательница тоже плохая, потому что она защищает Наташу. Из чего следует, что эти глупые правила, которые придумала эта воспитательница, тоже плохие, потому что они защищают Наташу, а не меня».

Итак, мы видим, между этими двумя мирами нет абсолютно никакой связи. Максим чувству­ет себя непонятым и нелюбимым. В результате он будет чувствовать себя еще хуже, и его ярость будет только расти; с каждым разом он будет все больше выходить из себя, окончательно теряя власть над своими чувствами, и он станет совершать поступки, о которых потом сам будет жалеть. И тогда не только другие будут на него злиться, он сам будет недоволен собой, у него появится чувство вины, а именно оно, это чувство, - благодарнейшая почва для дальнейшего роста агрессивности.

Так как же дать ребенку возможность иначе пережить ситуацию, когда он в ярости? представить, что у этого злополучного Максима и правда были все основания дать девчонке по голове, она то и дело делает ему что-то назло, и его ярость не так уж безосновательна. В любом случае чувства ребенка следует уважать. Важнее всего дать ребенку почувствовать, что его понимают и на него не злятся. Однако, несмотря на это, тем не менее, совершать подобные поступки он не имеет права. Когда ребенок плачет или сидит печальный, мы не сомневаемся в том, что он нуждается в утешении. Но ведь ярость и злость точно также говорят об испытываемом в настоящий момент душевном неблагополучии, как и печаль. Но в то время как утешить грустного ребен­ка не представляет собой труда - надо только погладить его по голове, успокоить разбушевавшегося намного сложнее. Что делать с этой яростью? Эти вопросы и есть вопросы социального приспособления. Необходимо создать в детском саду так называемый уголок ярости. Завести специальную подушку, матрац или нечто вроде боксерской груши. Открытый разговор на эту тему тоже может иметь огромное «терапевтическое» значение: таким образом, дети понимают, что никто их не упрекает за испытываемые ими чувства. Когда мы совместно ищем наиболее безобидные и общественно приемлемые выражения этим чувствам, мы как бы вносим в проблему элемент игры. И тогда, если ребенок зол или раздражен, он может отправиться в такой угол и колотить подушку до тех пор, пока не устанет. За это время негативная энергия ярости улетучится, и можно будет об­судить, что, собственно, произошло, почему он так разозлился. Подумайте, как это помогает нам, взрослым, если мы в состоянии говорить о своих чувствах! Поэтому чрезвычайно важно помогать детям вербализовать свои ощущения.

Существуют ли в детском саду своего рода методы «профилактики агрессивности»? Нет, такой профилактики нет. Чаще всего агрессивность имеет истоки в родительском доме, и значит, меры должны быть приняты именно там. Зато в детском саду можно предпринять определенные педагогические меры, и заключаются они, прежде всего в том, чтобы с уважением относиться к детским чувствам и по­требностям. Поступкам детей нельзя выставлять оценки, они ни плохие, ни хорошие, это просто поступки, выражающие переживаемые чувства

Даже когда мы детям что-то запрещаем или заставляем отказаться от собственных влечений, мы обязаны заботиться о том, чтобы у них оста­валось чувство - мы их при этом продолжаем любить, мы принципиально добры к ним. Нельзя, чтобы дети переживали наши меры как исключительно репрессивные, они должны чувствовать нашу заинтересованность. Ведь в этом обществе существуют не только такие законы, которые запрещают, но и такие, которые говорят: ты имеешь право, и мы можем. Если мы подробно и no-доброму станем об этом говорить, дети бу­дут воспринимать нас, взрослых, не только как тех, кто постоянно что-то запрещает, но и как своих помощников. Речь идет даже не о том, чтобы они воспринимали нас как милых и добрых (мы и так милые и добрые, ведь мы любим детей), а о том, чтобы ребенок чувствовал: эти сильные взрослые всегда готовы прийти мне на помощь, и даже тогда, когда они проявляют строгость, они все равно хорошо ко мне относятся.

Смысл правил в том, что они развивают чувст­во уверенности и собственной полноценности; двигаясь в рамках твердых правил, ребенок учится отличать себя от других, он ощущает себя как личность; таким образом, укрепляется его Я. Нет ничего опаснее для развития ребенка, чем меняющиеся каждый день порядки и правила или полное их отсутствие. Ведь даже взрослому в такой ситуации легко потерять ориентацию.

Кон­фликтов в детском саду избежать невозможно. Поэтому надежда здесь лишь на психоаналити­ческую педагогику, которая помогает понять внутренний смысл событий. А вот существует ли связь между возрастом и запретами? Смысл запретов и правил в детском саду в том, чтобы защитить детей и их интересы, защитить имущество, защитить самочувствие воспитате­ля, предотвратить шум и т.д. Все это непросто при том обстоятельстве, что на целую группу одна воспитательница, и у нее соответственно всего одна голова, два глаза и две руки, в то время как с другой стороны много голов, много глаз, много рук и ног. Запреты и правила необходимы уже по этой причине. И они относятся как к ма­леньким детям, так и к подросшим. Запреты, как уже говорилось, имеют мало общего с педагоги­кой, это просто неизбежное жизненное обстоятельство. Педагогика же начинается там, где мы начинаем размышлять над тем, как эти запреты и правила должны на­учить детей приспосабливаться к общественным нормам.

Часто можно слышать такое: нельзя позволять детям все, они должны учиться переносить лишения и т.д. Однако надо ли специально придумы­вать какие-то дополни­тельные лишения, если ребенок и без того вынужден терпеть их с утра до вечера, если ему изо дня в день приходится отказываться от своих потребностей и желаний?

Вместо того чтобы утром поваляться в постели, поиграть с любимыми мамой и папой, он должен, еще зевая, отправляться в детский сад, где не всегда может рассчитывать на личную любовь и привязанность, где ему то и дело приходится отказываться от своих желаний. Вечером он с не­терпением ждет маму, а она все не идет... Но вот мама, наконец, здесь, казалось бы, сейчас можно приласкаться к ней и поиграть, но ей надо идти за покупками. В магазине столько чу­десных вещей в красочных обертках, но их он тоже получить не может. Потом маме надо гото­вить ужин. Приходит папа; может быть, он поиг­рает? Но папа устал, и ему хочется посмотреть и послушать последние известия. И вот, пожалуйста, «Спокойной ночи, малыши!». Надо ли придумывать еще что-то дополнительно, чтобы приучать ребенка «терпеть лишения»? Мы живем в таком сложном и таком враждебном по отношению к детям обществе, что подобные мысли зву­чат просто насмешкой. Переутомлены не только мы, переутомлены и наши дети. Итак, достаточно уже того, что мы вынуждены устанавливать те границы, без которых все равно не обойтись. Другой вопрос: с какого возраста дети не переживают по поводу запретов и с радостью и удовольствием выполняют все, что от них требуется такого возраста нет. Ведь даже становясь взрослыми, мы в лучшем случае принимаем необходимые ограни­чения как данность, о радости здесь не может быть и речи. Но, конечно, это большая разница два года ребенку или шесть. Решающим шагом в психологии развития яв­ляется тот момент, когда нормы оказываются усвоенными, то есть когда ребенок начинает понимать, что он имеет право делать и что нет. Эта точка достигается примерно в шесть лет - к тому моменту, когда ребенок идет в школу. Конечно, здесь речь идет о поступательном развитии, и детский сад имеет дело с детьми, которые уже в большой степени знают, что можно и чего нельзя. Просто они пока не способны полностью претворить это знание в действия.

Далее: запреты и предписания, установление границ - это, собственно, не педагогические вопро­сы, здесь, скорее, речь о принуждении и приспособлении, что связано с порядком и режимом. Другое дело, когда разговор не просто об ограничениях, а об обучении приспособлению в игро­вой форме. Причем ориентироваться надо не на возраст, а на выбор этих самых правил. Такие игры доставляют удовольствие и приносят большую пользу. Тогда ребенок действительно усваивает правила и понимает не только их ограничиваю­щую сторону, но и ту, которая помогает правильно ориентироваться в обществе.

Заметив, что с ребенком что-то неладно, он должен проинформировать родителей и передать ответственность им. Как бы дальше ни развивались события, предпримут ли родители, определенные меры или нет, у воспитателя нет иного выхода, кроме как научиться обращаться с данным симптомом ребенка. Но если даже родители поспешат за помощью, она в любом случае придет не так быстро, итак, все равно не остается ничего иного, как примириться с ситуацией. Поэтому с самого начала откажитесь от борьбы с симптомом и позиции «Я знаю лучше». Не пытайтесь даже задаваться вопросом, как я могу избавить ребенка от его симптома. Это лежит не в вашей компетенции, это дело психотерапии.

Подавляющее большинство симптомов образовалось не в детском саду, их истоки в родительском доме.

В педагогике чрезвычайно важно учитывать все формы проявления символической агрессии.

Педагогика там, где начинаются размышления о том, что делать с детскими чувствами, например с яростью. Задавить ее, «дисциплинировать», загнать внутрь с тем, чтобы она когда-то нашла себе выход. Агрессивность - это нормальное человеческое влечение, и ребенку должна быть предоставлена возможность бесст­рашно его переживать. Поэтому очень важна роль символического агрессивного пространства. По­думаем сами, что делать детям в их ситуации, ког­да они, такие маленькие, постоянно вынуждены подчиняться и испытывать свою беспомощность перед властью этих больших. Какова задача воспитателя, когда дети играют в агрессивные игры? Он непременно должен подчеркнуть, что это сего лишь игра, что это не правда. Обязательно нужно поддержать и усилить символический характер игры. Можно и самому к ней подключиться. Если дети играют, они остаются мирными, ведь они прекрасно понимают, что это игра.

Лучше всего выражать свою агрессивность именно такими способами, чтобы она поменьше выливалась в настоящие конфликты, чреватые серьезными последствиями.

Список использованных источников:

1. Бэрон, Р. Агрессия уч. Пособие. — СПб.: Питер, 1997.

2. Мурашова, Е.В. Понять ребенка - Екатеринбург: У- Фактория, 2004.

3. Смирнова, Е. Когда малыш агрессивен. Педагогика.- 2003.- №5.

4. Фурманов, И.А. Детская агрессивность. Минск: Ильин В.П., 1996.